Художники смерти - Страница 38

— Вечером поужинаем по-человечески… или ты предпочитаешь, по-нашему? — Я достал из рюкзака термос, и свинтил пробку. Наливая пряную, горячую жидкость в стальные кружки, я гадал, что за травы входят в состав «Чая вампиров», который был так популярен у наших собратьев. Как бы то ни было, от этого отвара заметно обострялись все органы чувств, и слегка отступала усталость. Легкая пульсация, и тепло, разливавшееся по телу, наводили на мысль, что в рецептуре не обошлось без менее законных, чем одуванчик, соцветий. Особенно сильно чай действовал на охотников — для них, как на самых азартных натур, он, скорее всего, и создавался. Ира с удовольствием, точнее, с жадностью, вцепилась в свою кружку. Девушка, очевидно, стосковалась по добыче, а чай заменял эйфорию от охоты. Только сделав солидный глоток, маленький вампир с облегчением вздохнула, и уже как проголодавшийся человек принялась за еду.

— Телефон дашь? — Напарница моментально подобралась, как кошка и приготовилась шипеть.

— О чем ты? — Но глаза чуть метнулись в сторону, потом краска залила лицо. Ира надула губы и… рассмеялась.

— Ты когда догадался?

— Не сразу. Ты действительно по своей воле сорвалась за мной, но все-таки прихватила с собой спутниковую трубку. И еще на заправке позвонила Сержу, так?

— Ну, я же беспокоилась. За тебя. — Она опустила голову, видимо опасаясь разноса. Я осторожно погладил взъерошенную макушку.

— Все в порядке, я не сержусь, правда. Понимаешь, у меня было время подумать об устройстве нашей организации. И понять, что держится она не только на дисциплине, но и на абсолютной уверенности во взаимовыручку. Никакие соображения дипломатии, тактики, здравого смысла не заменят простой уверенности в том, что собраться выручат, не смотря ни на что. Нас не так уж много — не больше одного на десять тысяч человек, так? В таком узком кругу невозможно что-либо утаить, а значит, даже один случай предательства, станет известен всем. Значит, ни рядовой охотник, ни член Совета оступиться не может по простой причине. А поэтому, еще рекруту говорят — мы своих не бросаем, и позже ему самому, быть может, не раз, придется испытать это на себе. Ольгу отослали, но не бросили, как я вначале думал, так? И ее официальная помощь — это мы.

— Серж так и сказал… А еще добавил, что ты опередил планы начальства на пару часов. Хотели, вообще-то послать других, но мы сорвались первыми.

— Значит, это наша очередная операция? — Я окончательно успокоился. Осталось выяснить еще один момент, уже не относящийся непосредственно к делу.

— Ты знаешь, существует ли какая-то программа для обучения рекрутов или применяется индивидуальный подход? — Ира безразлично пожала плечами.

— Какая разница?

— Большая. Просто я начинаю подозревать, что практики отныне будет куда больше, чем теории. Мне вот говорили как-то про известный в педагогике прием под названием «проблемное обучение» и про то, что его будут использовать впредь. Думаю, что это — вполне обосновано, ведь конечной целью здесь является не только простая передача знаний — куда важнее взросление рекрута, его подъем над человеческими ценностями и выработка особого подхода к жизни. Понимаешь, как бы поточнее объяснить… не во время занятий с наставником, а только здесь, в поле, я могу чувствовать себя следопытом. Опасность и азарт — они настоящие, добыча может сопротивляться и ускользать — и понимание этого делает из человека хищника.

— Наверное… знаешь, не думала об этом — я ведь не учусь, я так живу… — Радостная улыбка и легкое прикосновение губ. — Нам пора ехать.

Закатное солнце скрылось за горами, резкий ветер срывался в долину, разгоняясь в открытом пространстве не хуже реактивного самолета. Стихия била в крышу машины, скользила по осколкам камней и, не причинив вреда безжизненным валунам летела дальше, к границе Монголии. В этом месте слово «природа» еще пишется с большой буквы, а человек остается маленьким существом на широких просторах каменистой степи. Зимой здесь трещат морозы до минус сорока, летом — столько же градусов, но со знаком полюс. Это не значит, впрочем, что ночью в июле не могут ударить заморозки — этот край известнее своей жестокостью к живым существам. Здесь вырос особый сорт людей — не борцов с природой, как на Западе, а этаких существ, приспосабливающихся к ней, ставших частью большой степи.

Я взглянул на дорожный указатель — до первого города в этом, чужом краю было несколько километров. Мы потеряли несколько часов, пробиваясь через грабителей, и теперь не могли до темноты успеть в тот поселок, который Ольга показала мне во сне. Нам необходимо было пополнить запасы горючего, переждать немного и гнать вперед, в надежде на то, что это промедление не будет для нее гибельным.

— Где ночуем? — Я кивнул на ряды белых домиков. Выбор был невелик — в степном поселке можно было найти лишь одну маленькую частную гостиницу для туристов. Судя по двум столь же запыленным, как и наша, машинам, стоявши подле нее, все места были заняты. Но я все же решил проверить, стоит ли пытать здесь счастья.

— Номера заметила? — Ира кивнула.

— Наш край… ну и что особенного?

— Пока — ничего. Здесь часто ночуют разные экстремалы, да вот все равно не нравится мне что-то. Надеюсь ошибиться — иначе придется повоевать. — Мысль о том, что мы откроем стрельбу в поселке, нисколько не пугала. Наоборот, я начал понимать Иру с ее охотничьим возбуждением, близким к экстазу.

— Тогда идем? — Я перекинул плащ через руку, державшую ПП-93, Ира вытащила свой маленький револьвер из кобуры и сунула вооруженную кисть в боковой карман куртки.