Художники смерти - Страница 81

Небольшой овраг укрыл от свежего ветра, а заодно — от возможных наблюдателей. Под его склоном я устроился на траве, сев в на ноги. Руки — на бедра, ладони — одна на другую, «Горная лавина» — в центре. Я вдохнул, чувствуя лишь влажный от снега воздух. Постепенно к нему прибавился запах подмокшей травы, земли, вбиравшей последнее тепло солнца. Еще вдох — рукоятка ножа начала легонько покалывать ладонь, а тело стало необычайно легким. Степь… дорога… дальше, дальше… — я ищу мысленно двери в мир, где, скорее всего, навсегда осталась моя первая спутница. Образ ее все еще тусклый — словно перед мысленным взором у меня матовое стекло. Я тянусь к ней, словно забираясь под небо по тонкой веревке, только выскальзывает она не из рук — из сознания. Еще чуть-чуть — и меня словно вытягивают за шиворот наверх.

— Быстро ты вспомнил, я и не думала… — Она изменилась — совсем чуть-чуть. Кажется, на смену бесшабашной ярости и задору пришла спокойная уверенность. Наверное, так взрослеют вампиры-охотники? Или, может быть, люди тоже?

— Мне нужна помощь — я не рассказываю ей, просто даю возможность увидеть все, что произошло за последние дни.

— В человеческой шкуре ты был скромнее… а тут уже гаремом обзавелся?

— Это все, что тебя интересует?

— Честно? Да. Остальное я уже знаю. Серж теперь здесь, с нами, точнее, с ними — я ведь в отличие от них, могу находиться в любом мире.

— Как ты думаешь, будет война? — Ольга, кажется, улыбается мне.

— А разве она заканчивалась когда-то? Тебя ведь, на самом деле волнует, не перемелют ли тебя наступающие армии, коль скоро у тебя нет своей, так? Но отвечаю на твой вопрос — да, теперь в бою будут участвовать и вампиры и оборотни и опричники. Разница в том, что теперь у каждого — два противника. Поэтому неизвестно, кто победит — скорее всего, это будет тянуться десятилетиями. Но не это тебя волнует, так?

— Я что, попал к психоаналитику? — Чувствуя, что сейчас она скажет то, что знаю пока только я, все же решаюсь сохранить связь.

— Став вампиром, ты начал ценить ту ерунду, над которой смеялся, будучи человеком. Достаток, стабильность, почет, уважение — не от них ли ты отказался, став охотником? Ты был бойцом, до тех пор, пока не начал думать о богатой жизни по соседству с Сержем. Покоя захотел, так?

— Разве это плохо?

— В желаниях нет ничего плохого, плохо, когда они сбываются… Ты стал уязвим в тот момент, когда привязался не к существам, а к благам, которые они сулят.

— Тогда я, кажется, понимаю, что нужно сделать. — И вот уже передо мной снова заснеженная степь, освещенная утренним солнцем.

Мои спутницы даже не подрались за те полчаса, что оставались одни — признак прогресса. Оставалось надеяться, что они не успели сговориться настолько, что будут колотить меня вместе, когда услышат план действий.

— Отец звонил — обещал, что машина будет ждать к вечеру, на трассе.

— Так даже лучше… Нора, тебе придется ехать одной. — Оборотень встрепенулась.

— Это почему? Ты же…? Тебе обещали защиту!

— Знаешь поговорку про дороги, которых у волка — сто, в отличие от охотника? Вдвоем нам проще скрываться, а если мы поедем, то вам будет сложнее… — Я не знал, насколько весомо слово Норы в Стае, и проверять ее таким образом не хотел. Могло оказаться, что какой ни будь их волчий Совет порешит выдать опасных чужаков опричникам — и сдадут за милую душу, несмотря на обещания дочки Вожака. Но говорить об этом я не стал — и так было заметно, как обидел единственного союзника. Сказал только, что уйдем отсюда через пару дней и двинем подальше от родного города.

В убежище нашлась пара неплохих рюкзаков. Я сложил туда продукты, пару пледов, потом открыл стальной шкаф углу подвала и высыпал в багаж почти все боеприпасы. Серж позаботился об артиллерии — в нашем распоряжении оказались пара гладкоствольных карабинов «Сайга», две сотни патронов к ним, знакомый пистолет-пулемет ПП-93, пара небольших револьверов под такой же патрон — тоже одна из разработок отечественных оружейников. С одеждой оказалось сложнее. Для меня нашлась утепленная куртка с капюшоном — на ней даже сохранился ярлык с ценником, а вот для ириного роста в гардеробе вещей было маловато. Между тем, именно ей было необходимо переодеться — городской костюм мало подходил для похода через степь. Поэтому до вечера пришлось подворачивать, подшивать и подгонять все, что попалось под руку.

Перед уходом Нора задержалась на пороге, словно ожидая, что мы передумаем. Не дождавшись оклика, вернулась, осторожно подошла ко мне, коснувшись щеки, прошептала «Удачи». И вылетела на улицу. Я подождал минут пятнадцать, потом кивнул Ире.

— Пойдем. — Маленький вампир подпрыгнула на раскладном стуле.

— Куда?

— Куда обещали — прочь отсюда. Об этом убежище теперь знают за его пределами… а мы не можем рисковать.

— Я думала… — Она споткнулась и порозовела. — Что Нора тебе нравится. — Закончив фразу, девушка прикусила нижнюю губу. Ее ноздри чуть раздулись, взгляд, наконец-то утратил безвольность.

— Нравится, потому что собирается быстро и рассуждает мало. — Оплеуха прогнала начинающееся веселье. Ира, все еще сопя, натянула на себя приготовленную одежду. Слишком длинные рукава куртки полностью скрыли руки, но я посчитал, что так даже лучше — будет теплее.

— Куда идем?

— Через степь, на станцию. В тридцати километрах отсюда, если идти наискосок, останавливается электричка. Времени у нас — около двадцати часов, так что успеем, — я закинул на одно плечо рюкзак, на другое — чехол с ружьем.