Художники смерти - Страница 19

Автобус, наконец, затормозил. Теперь мне нужно было умудриться выйти из него, держа на руках маленького вампира, не желавшего разжимать объятья и пройти самостоятельно до двери загородного домика.

Глава 11

Когда я открыл глаза, потолок и стены спальни, обшитые не крашеной сосной, сменили тепло-коричневый цвет на розовый. За окном растекался по небу рассвет, а из-за стены доносились всплески воды, и девичий голос, напевавший невнятно какую-то песенку. Я поискал брюки, нашел их под кроватью, вместе с рубашкой. Вспомнив традиции — не носить охотничью одежду два дня подряд, бросил все обратно и распахнул стенной шкаф. Решив, что джинсы и футболка больше соответствуют домашней обстановке, выбрал подходящие и направился в ванную. К тому времени шум воды прекратился — Ира появилась в дверях, упакованная в пушистый халат, со странным сооружением на голове. Она загородила проход, величественно подбоченившись.

Сейчас в ней было трудно узнать яростную хищницу. Взгляд карих глаз обрел удивленно-радостное выражение молодости, с удовольствием и любопытством исследующей мир. Мягкие черты посвежевшего лица, ласковые взмахи ресниц лишь усиливали это впечатление. Девушка стояла в дверях, ожидая, уголки губ чуть дернулись в лукавой улыбке, тут же исчезнувшей за напускной серьезностью. Подойдя вплотную, я наклонился, уловив встречное движение — она встала на цыпочки, вытянувшись в подрагивающую от радости струну. Теплые губы скользнули легким приветственным поцелуем, но щеки ее порозовели еще больше. Скользнув вперед, она увернулась от объятий и пропала в спальне, прикрыв за собой дверь.

Выйдя из ванной, я устроил инспекцию холодильника и буфета. Когда на сковородке зашипела яичница, а в стеклянном кувшине кофеварки жидкость начала приобретать коричневый цвет, я легонько стукнул в дверь спальни.

— Завтрак почти готов, буду рад, если ты присоединишься. — Дверь распахнулась. Ира успела одеться в спортивный костюм и привести в порядок прическу. Радуга на голове исчезла вместе с беспорядочными прядками. Теперь вместо них была стрижка «под мальчика» и темно-русые волосы.

— Присоединяюсь. — Девушка улыбнулась.

Наливая кофе, я осторожно следил за ней. Ира как-то беспокойно шевелилась на стуле, то крутя вилку, то принимаясь складывать салфетку и чуть прикусывала при этом нижнюю губу. Щеки ее временами чуть вспыхивали, словно в голове девушки вертелась мысль, от которой ей самой становилось неловко. Но стоило мне оказаться напротив, она тут же обрела спокойствие.

— Какая у тебя степень?

— Я… э-э-э, ну почти бакалавр… — Смех, который она при этом удержала, прыгнул в глаза и забился там. Я покачал головой.

— Практикант второго года, судя по уровню развития чакр и частоте пульсации эфирного тела.

— Эх, следопыт… сам все узнал, зачем тогда спрашивать…

— Лень было сканировать. Просто я многого не знаю о жизни вампиров, мне хочется поговорить о нас, не используя свои способности. На скольких охотах ты была?

— Нес… несколько — Она вдруг начала краснеть, почувствовала это и еще больше смутилась. Я отвернулся на несколько секунд к холодильнику и спрятал взгляд, якобы изучая его содержимое.

— Знаешь, я очень удивился, когда узнал, что основная наша «дичь» — люди с криминальным прошлым или, как говорят ученые «асоциальные субъекты». Почему именно они? — Ира переменила цвет и оживилась.

— А ты думал, что вампиры пью кровь невинных младенцев? Нет, у нас абсолютно другая задача. Видел лозунги «Любимый город — чистый город»? — Вилка в ее руке нарисовала на скатерти контуры мусорного бачка. — Вот мы его и чистим, по сути, помогая поддерживать порядок, выступаем, как некие санитары леса… то есть, города.

— Но это достаточно просто объясняется и с практической точки зрения… Мне интересно, как собираются базы данных потенциальной дичи.

— Вот спросил-то… Это тебе следует знать — следопыты над ней работают. Да я тебе хоть завтра десяток найду — пройдусь по рабочим кварталам, поговорю с бабушками у подъезда, они всех хулиганов в лицо и по имени назовут и адрес дадут, и распорядок дня расскажут.

— Хорошая идея — я думал использовать участковых. Это надежней, но и опасней. — Ира встрепенулась.

— Ты что, с моей помощью к экзаменам готовишься? Тогда, чур баш на баш, рассказывай свои ноу-хау.

— Запросто. Спрашивай. — Она прожевала последний кусочек яичницы, потом продолжила разговор.

— Как ты думаешь, кто может угрожать нам во время охоты, кроме опричников? — Я вспомнил прочитанные книги и уроки в астрале по изучению следов всех живых существ.

— Главная опасность — лишние свидетели и представители правоохранительных органов. То есть, по большому счету, все, что означает огласку нашей деятельности или проникновение людей в тайны организации. Опричники, которых ты опасаешься — на втором месте. А после них — кто угодно. Оборотни например…

— Ты их видел? Думаешь, они есть на самом деле? — Ира поместила локти на стол и подперла кулачками подбородок, приготовившись слушать дальше.

— Я видел их астральные образы, созданные наставником, но и рисунки, фотографии тел… Живых — нет, не видел. Но даже безо всего этого я готов допустить их существование по простой причине…

— Какой?

— Разрушение целостной картины мира из-за признания реальности нереального фактора… — Я сказал это тоном профессионального лектора, выдержал паузу и продолжил, обычным голосом. — Понимаешь, у человека с младенчества формируется определенный взгляд на действительность. Ребенок некоторое время не различает сказку и реальность, он думает, что персонажи мультфильмов живут на самом деле. Потом приходит разделение мира иллюзий, и мира обычного. Предположим, что нормальный человек четко усвоил ряд истин — Земля круглая, вампиров, оборотней, драконов, домовых и русалок нет, рыбы не говорят. Все эти понятия составляют как бы фундамент его мировоззрения — главным образом потому что усвоил он это с детства. И вдруг он забросил удочку, вытащил щуку, а та ему говорит «отпусти меня, три желания выполню». Один кирпичик выбит — перед ним говорящая рыба. После этого человек начнет оглядываться по сторонам — а вдруг из леса появится оборотень. Принцип рассуждений прост — если одна теория — о рыбе, неверна, то любая другая, из того же ряда может быть настолько же ошибочной.